Тихо сменится власть; в лабиринтах, похожих на соты
Возразят; и в ужасной толпе будут сдавлены насмерть:
Три-четыре сексота, раздолбай с головой «Хед-н-Шолдерс»,
Мирный дядя с кефиром, а также моя экономка.
Через день по кровавому снегу почешут гвардейцы, -
Догонять. И, захваченный дикой идеей, я, как честный простой
Гражданин, выйду на берег, чтоб исповедаться рыбам...
В тот же день:
Я, продрогший, сидеть буду долго, печально,
Буду камни бросать и смотреть на округлые формы,
Ибо так завещал нам Прутков в хрестоматии о небывалом.
Там найду старика, что живёт в маяке. Разговоры
Унесут нас далёко, - придётся закусывать много;
И, в счёт долга, а также в отместку за ужин,
Сочиню я печальный катрен, прочитаю.
Уронив седовласо чело на тарелку, восхрапит собеседник.
Я уйду. Буду ёжиться на перекрёстках и клянчить
Сигареты у квазислучайных и хмурых прохожих,
Возвращаясь к себе, не забуду спросить лейтенанта,
Кто теперь нами правит - волосатый иль всё-таки лысый?
Цыкну зубом на спящую кошку, вломившись
Сквозь дубовую дверь в привычную, складную хату,
Завалюсь, разложившись медузой, на столик,
Проведу уикенд в беспокойных и смутных кошмарах.